МАРТИН ХЕЙДЕГГЕР
Фурсова Наталья. 207 группа
Мартин Хайдеггер. Доклад «Время и бытие»
«Время и бытие» – это доклад Хайдеггера, прочитанный 31 января 1962 года в возглавляемой Е.Финком школе Studium Jenerale в университете Фрайбурга. Опубликован доклад впервые был в 1968 году в юбилейном сборнике «Стойкость мысли».
В набросках основного сочинения Хайдеггера «Бытие и время» была глава, которая называлась «Время и бытие». Это был 3-ий раздел 1-ой части, который Хайдеггер так и не дописал в двадцатые годы. В 1927 году «Время и бытие» в составе «Бытия и времени» опубликовано не было. Сам философ признавался, что в то время эта работа оказалась ему «не по плечу». Он вернулся к ней уже в поздний период
своего творчества, в шестидесятые годы.
Интересно, что в этой работе Хайдеггер создает новый, свой собственный философский «жаргон». Этот язык часто называют поэтическим или мифо-поэтическим. Он отличается особым вниманием к этимологии слова, поиском его сокровенного корня. Хайдеггер намеренно подчеркивает многозначность слова, любуется его скрытым смыслом. Нередко этимологизирование слова кажется незаконным, с точки зрения
филологов-специалистов. Но для самого философа многозначность, связанная с этимологией слова, – это та стихия, в которой должна двигаться мысль, чтобы оставаться строгой.
О чем же доклад? Об этом я и попытаюсь рассказать, сделав его конспект.
Начиная доклад, Хайдеггер делает небольшое предисловие. Он отстаивает здесь право философа говорить непонятно для обывателей. Когда мы видим картины Пауля Кле, слышим стихи Георга Тракля, знакомимся с физико-математической теорией Веонера Гейзенберга, мы отказываемся «от каких-либо требований непосредственной понятности». Так же следует относиться и к философии, ибо она занимается
осмыслением «того, что отстоит далеко от мудрости, полезной для жизни». Тем не менее, понять это могут не все, поэтому Хайдеггер понимает, что «этот доклад оттолкнет большинство слушателей». «Неизвестно, подвигнет ли этот доклад на мышление хотя бы единиц – сразу же или позднее», – добавляет философ. В предисловии Хайдеггер называет и тему доклада: «речь будет идти о попытке мыслить бытие,
не принимая во внимание обоснование бытия сущим».
Первый вопрос, которым задается Хайдеггер, это «что дает повод называть время и бытие вместе?». Для европейского мышления бытие означает то же, что присутствие. Присутствие связано с настоящим. А настоящее вместе с прошлым и будущим образуют время. Поэтому бытие как присутствие должно определяться через время. Хайдеггер считает, что эта распространенная точка зрения производит в мышлении
беспорядки. По его мнению, «любая попытка помыслить отношение между бытием и временем с помощью распространенных и приблизительных представлений о времени и бытии сейчас же запутывается в путаном сплетении слабо продуманных отношений». Поэтому Хайдеггер говорит, что необходимо мыслить время и бытие не так, как принято, а в их собственном.
«Всему свое время», – говорим мы. Это значит, что все сущее приходит и уходит вовремя, что каждой вещи – свое время. «Но является ли бытие вещью? Находится ли бытие во времени, как и все наличное сущее? А, вообще, есть ли бытие?» – задается вопросами Хайдеггер. И сам отвечает на них: «Нигде среди вещей не найдем мы бытия. Бытие не вещь, не что-то, находящееся во времени. Несмотря на это,
бытие по-прежнему определяется как присутствие, как настоящее через время». Что касается времени, то это тоже не вещь, не сущее. Мы называем временным преходящее, то, что протекает во времени. Однако само время временным не является, потому что, несмотря на то что оно постоянно проходит, оно не перестает быть временем. Оно не исчезает, а «пребывает в присутствие».
О сущем мы говорим «оно есть». О времени и о бытии надо говорить по-другому: «дано бытие» и «дано время». (т.е. еs gibt Sein, еs gibt Zeit – оборот «еs gibt» обычно переводится на русский как «есть, имеется (в наличии)». Если же перевести его с немецкого дословно, он будет звучать «оно дает» или «дано»). Хайдеггер говорит, что он попытается взглянуть на это Оно (Es), которое дает нам время
и бытие.
Как уже говорилось, с начала европейского мышления бытие обозначает присутствие. «В отношении помысленного присутствующего присутствие обнаруживает себя как позволение присутствовать», – пишет Хайдеггер. Наиболее ярко присутствие проявляется тогда, когда мы задумываемся об отсутствии и понимаем, что и оно определяется через присутствие. Мы можем исторически определить богатство изменений
присутствия. Оно обнаруживает себя как идея, логос, субстанция, монада, предметность, воля любви, воля духа, воля власти, как воля к воле в вечном возвращении одного и того же и т.д. Это богатство изменений бытия выглядит как история. Но у бытия нет истории, как у города или народа. Историческое в истории бытия вытекает из того, как бытие происходит, т.е. из того способа, которым дано
бытие, позволение присутствовать.
В своей работе Хайдеггер вводит понятие посыла. Посыл – это «давание, которое дает только свой дар, однако при этом удерживается и уклоняется». Главная черта посыла – «себя-удержание-от-проявления в пользу воспринимаемости дара, т.е. бытия». Бытие, которое дается таким даванием, будет ниспосланным. Ниспосланным является и любое из изменений бытия, а историческое в истории бытия определяет
себя из ниспосылаемого в каждом посыле. «История бытия означает ниспослание бытия, в котором как посыл, так и Это (Es), которое посылает, удерживает в себе свое проявление».
Для того чтобы обратиться к проблеме времени, Хайдеггер задает себе вопрос, «как следует мыслить Это (Es), которое дает бытие?». Быть может, Es, дающее бытие, определяющее бытие как присутствие и разрешение присутствовать, обнаруживает себя в том, что называется «время»? Забегу вперед и скажу, что Хайдеггер отвечает на эти вопросы отрицательно. Причина этого заключается в том, как он
определяет время, как устанавливает собственное времени.
Настоящее означает присутствие. Между тем, не принято определять собственное времени, идя от настоящего в смысле присутствия. Говоря о настоящем времени, мы сразу же вспоминаем о прошедшем и будущем, о более раннем или более позднем по сравнению с «теперь», об уже-более-не-теперь и пока-еще-не-теперь. Аристотель говорил, что от времени присутствует только «теперь» данной секунды. Прошедшее
и будущее – нечто несуществующее, вернее, это присутствующее, которому чего-то недостает. При таком рассмотрении время – это череда моментов «теперь», следующих друг за другом. Как только пытаешься назвать какой-то момент, как оказывается, что он уже исчез в прошлом, а в настоящем уже другое «теперь».
Но Хайдеггер не поддерживает такое мнение. Настоящее как присутствие сильно и глубоко отличается от настоящего как «теперь». Нигде на часах – ни на циферблате, ни в часовом механизме – мы не найдем время. «Через настоящее в смысле присутствия бытие определяется как прибытие сути и позволение присутствовать, т.е. как раскрытие», – пишет Хайдеггер. Присутствие отправилось к нам, идет к нам,
поэтому настоящее обозначает: «вхождение-в-пребывание-навстречу-к-нам».
Но кто же мы? – спрашивает Хайдеггер. Человек, по его мнению, «так стоит внутри прихода присутствия, обращающегося к нему, что он становится восприемником этого дара, присутствия, которое дано, при этом он внимает тому, что является в позволении присутствовать». Если человек постоянно не воспринимал бы дар из «дано присутствие», то бытие оказалось бы запертым и потаенным, человек оказался
бы вне сферы бытия, перестал бы быть человеком.
«Более-уже-не-настоящее присутствует в своем отсутствии способом обращающегося к нам побывшего, в побывшем простерто присутствие», – считает Хайдеггер. Отсутствие обращается к нам и в смысле пока-еще-не-наступившего. Оно присутствует как к-нам-подходящее. Таким образом, не всякое присутствие необходимо будет настоящим. Прошедшее и будущее тоже являются присутствием.
«Приход наступающего в качестве пока-еще-не-настоящего подает и выводит ордновременно то, что уже-более-не-настоящее, побывшее, и наоборот, побывшее само притягивает будущее. Взаимоотношение обоих протягивает и одновременно выводит настоящее», – так объясняет Хайдеггер ход времени. Будущее, прошедшее и настоящее имеются в наличии не одновременно, но их друг-друга-подавание
взаимопринадлежно. Их единство может быть определено только из того, что они подают друг другу. Они подают самих себя, т.е. простертое в них присутствие. Поэтому временное пространство – это не промежуток между двумя моментами, а открытое, которое проглядывает в друг-другу-самоподавании настоящего, будущего и прошедшего. «Собственное временного пространства подлинного времени основывается
в просвете друг-друга-подавания будущего, прошедшести и настоящего». Помысленное от этого тройного подавания, время оказывается трех измерений.
Однако мы не можем наделить присутствием одно из трех измерений времени. Единство их основано на подаче каждого измерения для каждого. Эта подача является четвертым измерением. Подлинное время – четырех измерений. Но то, что мы называем четвертым, на самом деле является первым, т.е. все определяющим подаванием. Оно выдает в будущее, настоящее и прошедшее свойственное им присутствие. Оно
держит их отдельно, в просвете, друг от друга и в такой близости друг к другу, из-за которой три измерения накладываются друг на друга. Поэтому первоначальное подавание можно назвать сближающей близостью. Но близость сближает тем, что удаляет, она имеет характер отказа и задержания. Дающее, которое дает подлинное время, нужно назвать скрывающим просветом простирания.
Хайдеггер задумывается и о том, как соотносятся время и человек. Говорят, времени нет без человека. Человек – это раздатчик времени или его восприемник? И если он восприемник, то как он воспринимает время? Близость присутствия уже захватила человека так, что он может быть человеком только тогда, когда находится внутри тройного простирания. Такой ответ дает философ.
Далее Хайдеггер вновь возвращается к проблеме, заявленной в начале работы – к вопросу об том Это (Es), которое дает и которое все еще остается загадкой. Он обращается здесь к грамматике и логике, которые понимают предложения с «Еs» как безличные, как предложения без субъекта. В греческом и латыни подобное местоимение вообще отсутствует. Но что же обозначает Es? Определенного ответа нет,
значения Es постираются от незначительного до демонического. Надо отказаться от попытки определить Es через самое себя (иначе мы придем к тому, что бытие дает бытие, т.е. бытие есть, а это Хайдеггер опровег в начале работы). Давание в «дано бытие» – посыл; давание в «дано время» – просвет простирания. В этом посыле и в простирании проявляет себя некое присвоение, обособляюще-выделяющее
присвоение das Ereignis. Слово «das Ereignis» вообще обозначает «событие», «случай», однако его нужно в данном случае толковать из «das Eignen» – «своение». Благодаря этому присвоению время и бытие высваиваются из их отношений в их собственное. Es в «дано бытие» и «дано время» подтверждается как обособляюще-высвояющее присвоение. Дар присутствия – это собственное присваивания. Ранее уже
говорилось о в-себе-удержании, не-давании, задерживании. Все это позволяет уклонение (себя), короче, уход, побег. «Поскольку определенные через этот побег и уход способы давания – посыл и простирание – покоятся на присваивании, постольку этот побег и уход должны также принадлежать к собственному присваивания», – пишет Хайдеггер. Высваивающе-обособляющее присвоение охраняет свою сердцевину
от безудержного раскрытия, присваивание от-сваивает, отчуждает самое себя. Благодаря отсвоению, отчуждению присвоение не выдает себя, сберегает свое собственное.
Присвоение высваивает и человека как того, кто воспринимает бытие, стоя внутри подлинного времени, приводит человека к его собственному.
Присвоение также не есть нечто сущее, оно не есть. Но оно и не дано. «Сказать как первое, так и второе – означает извратить положение вещей, как если бы мы хотели вывести источник из реки», – замечает Хайдеггер. «Остается сказать лишь одно, – продолжает он, – Das Ereignis ereignet – присвоение присваивает».
Заканчивая свою работу, Хайдеггер говорит, что пытался «помыслимть бытие в его собственном, смотря на него сквозь подлинное время – от события-присвоения, – не принимая во внимание отношение бытия к сущему». Он говорит, что мыслить бытие без сущего – значит мыслить бытие, не считаясь с метафизикой. Философ не преодолевать метафизику (потому что в намерении преодолеть ее лежит уважение к
ней), а просто предоставить ее самой себе. Преодоление, по мнению Хайдеггера, нужно в друугом – в мышлении, в выражении мысли, в сказе. Ведь в повествовательных предложениях, которыми «сказывается» доклад, так трудно дойти до собственного времени и бытия.
|
