ШЕЛЛИНГ Ф. В. И.
Сознание.
Конспект студентки 201 группы
факультета журналистики МГУ
Абрамовой Анны
Преподаватель – Радул Д.Н.
Москва,2004
Шеллинг Ф.В.И.
«Об отношении реального и идеального в природе» (конспект статьи)
Материя – самая неизведанная, самая «тёмная» из вещей, но, тем не менее, на ней основываются и из неё произрастают все явления природы. Именно поэтому её познание необходимо. Материя не существует вне зависимости от абсолютного единства, но в тоже время она и не просто ничто. Материя – атрибут, который «выражает собой бесконечную и вечную сущность». Каждая часть материи должна быть
отпечатком всего универсума, поэтому материя представляет собой совокупность атрибутов, а не один целостный атрибут. В основе материи - противоположность, двойственность (это известно ещё из древних времён), двойственность же эта снята некоей троичностью, из-за которой и следует, что материя представляет собой замкнутую троичность, тождественную в себе. Это тоже известно с давних времён.
Но, тем не менее, Шеллинг считает, что глубина понятия и предмета материи до сих пор привлекательна для исследования.
Закон дуализма всеобъемлющ. Он заключён и в материи, и в природе – вечное единство бесконечного и конечного. А первый взгляд на природу учит нас тому, чему учит последний. Самое первичное для нас в познании вещей - это их сущность, которая объясняет саму себя и в от же время не может быть объяснена больше, чем сразу. Но сущность эту мы не видим, она не способна стать сущностным для себя.
Она только освещается бытием. Это называется конечным или формой.
Бесконечное не может прийти к конечному, так как в этом случае ему придётся выйти из себя, а значит, перестать быть бесконечным. Но так же и конечное не может прийти к бесконечному, так как лишь нечто тождественно бесконечному, ничто не может прийти к нему. А значит, оба эти понятия изначально должны быть объединены некоей абсолютной необходимостью. Так что пока мы назовём эту
необходимость связкой или связью.
Очевидно, что эта связка и есть истинное и реальное бесконечное. Если для бесконечного утверждать самого себя, то значит есть эта форма, которая и есть связь между бесконечным и конечным.
Реальность и одновременность этих двух единств есть выражение их связи (абсолютной необходимости) и связанности. Сущность состоит именно в абсолютном тождестве бесконечного и конечного, а, следовательно, и в тождестве связи и связанного.
Единственная разница исходит из закона тождества, посредством которого связь определяющего и определяемого выражена как вечная.
Связь одновременно выражает в связанном свою собственную, состоящую в тождестве сущность. Значит, связь – отпечаток сущности. Если же устранить из отпечатка то, что в нём оставлено тем, отпечатком чего он является, то не останется ничего (кроме несущественных свойств). Получается, что связь и отпечаток не являются двумя различными вещами: либо они - одна и та же сущность, либо одно из них
– сущность, а второе – не-сущность. Эту разницу следует понимать не как реальное, а как идеальное.
Связь в существенном может быть выражена как любовь к самой себе, как бесконечное желание открывать саму себя. Сущность следует понимать совместно с этим желанием, как самого-себя-воление, которое и является независимым от формы, бесконечным.
Отпечаток вечного и бесконечного самого-себя-воления есть мир.
Если посмотреть в этом отпечатке мира на то, что у него от связи и посредством чего он ей равен, то он окажется не отличным от всего абсолютного, а лишь прогрессивно расширяющейся связкой. Это первый пункт развёртывания связки. Универсум – действительная целостность только по средствам связи, т.е. посредством единства в множестве. Поэтому целостность требует единства.
Формы, в которых «вечное воление волит самого себя» по сути своей – множественное. А значит, множество – свойство вещей, которое им присуще. Но присуще только если отвлечься о связи. Множество не прибавляет ничего к реальности вещей и не заключает в себе ничего положительного. Связь –
единство во множестве вещей и одновременно (тем самым) отрицание множества.
Пространство – форма вещей без связи. Очевидна его несущественность, так как оно обозначает только отсутствие силы и субстанции. Связь отрицает пространство как форму для пребывания себя.
Однако связь полагает другую форму конечности – время. А время по сути – отрицание для-себя-пребывания (в то время как пространство отрицание формы). Это и является выражением противоположности единого и множества вечного в противоречии с невечным.
Связь вечна. По своей сути она связанное время в связанном качестве. Время же несущественно, во времени есть связка, без которой оно не могло бы протекать. Эта связка – повсюду центр, а не окружность. Получается, что мгновение вечно так же, как и целое. А значит и временная жизнь каждой вещи не отличается от вечной жизни, она и есть сама для себя вечная жизнь.
Истекшее время существует в вечности, а значит оно уже существенно, уже есть в вечности, несмотря на то, что оно для нас уже истекло. Так же и вещь. Она длится, а затем погибает, преодолённая всемогуществом связки. А вечность её в том, что она уже принадлежит вечности, независимо от того, было ли её пребывание долгим или нет.
Сама же по себе связь предстаёт среди вещей как бесконечная и свободная субстанция. Она не делится на одно бытие, на другое и т.п. Она единое бытие. Она не окружена вещам, так как вещи суть в ней, при этом она не находится ни в одной вещи, так как она не может быть охвачена самой же собой, потому что она не двойственна, а едина. Для связи нет ни пустоты, ни расстояния, ни близи, ни дали,
поскольку она – наличный центр везде и всегда.
Связь и связанное непременно находятся вместе, относятся к друг другу как утверждающее к утверждённому.
Связь (единство в тяжести) полагает связанное только как нечто конечное, не-вечное. А вечное в тяжести в свою очередь не действительно. А для того чтобы в связанном вечное было действительным, то и связь в нём должна быть действительна.
Вечное в качестве единства есть тяжесть в природе. Из этого следует, что вечное и в качестве всеполноты единства присутствует повсюду. Оно охватывает вещи, как в части, так и в целом, охватывает их так же всеобщно, как тяжесть.
Необходимо найти вторую сущность. И где искать её, как не в Световой сущности Юпитера, повсеместно наполняющей всё…
Но свет не в узком понятии, а в более всеобщем. Дело в том, что темнота тяжести и лучезарность световой сущности только вместе создают прекрасное сияние жизни. Свет – это луч жизни в центре природы. Так же, как вещи внешне едины, они объединяются в свете как во внутреннем средоточии. Эта сущность (свет) отрицает в связанном время в качестве времени. (К примеру, если Гомер пользуется для
описания быстроты движения неподвластной времени мыслью, которая мгновенна способна пронестись через множество земель, свет в природе мы можем сравнить только с этой способностью мысли).
Поскольку выражение вещи есть выражение её связи с другими вещами, то свет, развертывая эту связь как объективную в самой вещи, не полагает (как и тяжесть) движение в покой, но полагает покой в движение. И тем не менее превращает в покое вещь в зеркало целого.
Тот же принцип познаётся во всеобщей душе, которая проникает время, предвидит будущее, создаёт предчувствие, приводит в соответствие настоящее с прошлым и полностью снимает непрочное соединение вещей во времени.
Наряду с внешней жизнью вещей открывается их внутренняя жизнь. А во внутренней жизни вещи становятся способными к симпатии и антипатии, а значит очевидно, что жизнь вещей одновременно есть жизнь единичной вещи. Этот принцип лежит в основе бесконечности вещей, он же формирует в жизни периоды, большие и малые сферы. Следуя Платону, называется это принцип царственной душой целого.
Свет и тяжесть – только абстракция сущности, их никогда не видно, а деятельности для себя и сущность вещей – это всегда тождество обоих.
Это и есть первая связка между бесконечным и конечным. И одновременно связка между бесконечным, так как оно есть единство во всеполноте вещей, и бесконечным, поскольку оно есть всеполнота в единстве. В каждом – абсолютная связь, каждое для себя, но они тесно объединены одной и той же связью и поэтому составляют одно нерасторжимое абсолютное.
Вечная противоположность и вечное единство тяжести и света порождает третье – материю. Материю вместе с жизненностью форм, которая составляет троичное и вместе с тем сцепленное единое целое.
Связка тяжести и света абсолютна, это самая продуктивная и созидающая природа, из неё проистекает всё то, что в связанном переполняет нас идеей реальности наличного бытия.
Третья связь в тяжести – это то, в чём наиболее чисто представлен прообраз материи – вода, важнейшая из всех вещей. ОТ тяжести в качестве принципа она получает капельность, от света – то, что в неё часть не отличается от целого.
Если облекающая связанное связь стремится постигнуть во временОм вечное, в нецелостности - целостность, то выражением этого стремления служит магнетизм. Напротив, связь, посредством которой временнОе вводится в вечное, различие – в единство, есть всеобщая связь электричество.
ВременнАя связь в магнетизме ведёт также к тождеству, к единству в множестве; вечная связь (в электричестве) открывает присутствующую в единичности всеполноту; там же, где обе уравновешивают друг друга и из обеих связей возникает нечто третье. Теперь каждая часть материи, принося в жертву собственную жизнь, вступает в жизнь целого и обретает более высокое, органическое бытие.
Так живёт сущность, замкнутая в себе. Порождая единичное, меняясь, чтобы тем самым отразить во временнОм вечность, между тем как она сама – сила, содержание и организм всех форм – полагает в себя время как вечность и остаётся недоступной любому изменению.
Источник жизни всеобщей природы есть связка между тяжестью и светом; этот источник во всеобщей природе скрыт и не зрим. Это высшая связка, и повсюду, где она, совершенное отражение жизни, живой организм.
По мере того, как связанное исчезает, а связь выступает в своей жизненности, появляется нечто третье в качестве существенного. Если связь становится объективной, действительно положенной, то действительное, которое до того казалось несущественным, само становится существенным или необходимым. Поэтому наличное бытие организма покоится не на материи как таковой, а на форме, т.е. именно на
том, что в другом отношении является случайным, а здесь – существенно для существования целого.
Абсолютная связка, единство и средоточие того и другого, может обрести саму себя только в одном, и, только начиная от этого. Она может в повторном развёртывании снова расшириться до бесконечного мира. Это одно есть человек, именно в человеке связь полностью порывает связанное и возвращается в свою вечную свободу.
В каждой отдельной сфере живого организма должны быть представлены единство и противоположность обоих начал. Единство обоих начал – это то, в котором одновременно пребывает их сущность, если бы каждое из них было представлено как частичное целое, а не как именно целое, то самостоятельность каждого начала была бы снята, а значит, высшее отношение божественного тождества было бы уничтожено.
Это отношение представлено только в противоположности и единстве полов. Царство тяжести – женский род, света – мужской. Божественная связь, которая, созидая, связывает оба начала и совершает великое дело размножения, не познавая себя, ибо любовь познаёт себя только в одном. Связанное становится здесь, подобно связи, созидающим, порождающим и самого себя утверждающим.
Показать действительность в строгом смысле слова, настоящее, живое бытие и присутствие Бога в целостности вещей и в единичном – всё это цель самой высокой науки.
Философское познание не скрыто далеко от человека, а напротив, оно содержится в природе и во всей действительной истории. Всё, что разум познаёт как вечное следствие божественной сущности, содержится в природе. Природа одновременно продукт непостижимого творения и само это творение, она не только откровения или явление вечного, но и само это вечное.
Познавая единичные вещи, мы познаём Бога. А для того чтобы познать науку о вечном, следует обратиться к физике.
Божественная неясность, тайна, скрытая в природе, ведёт простого наблюдателя творений к разумному постижению природы, где природа растолковывает себя сама. Потому что, когда мы замолкаем в себе, с нами говорит природа.
Шеллинг Ф.В.И. Соч. в 2х тт, том 2 // Академия Наук СССР, институт философии// М.: Мысль, 1989
Дубровский Д.И. «Проблема идеального» (конспект некоторых глав)
Определение общественного сознания посредством категории идеального.
Сознание идеально. Это принцип диалектического и исторического материализма, выполняющий мировоззренческую и методологическую функцию при исследовании не только идеального, но и общественного сознания.
Общественное сознание производно от общественного бытия, оно есть отражение материальных условий и процессов общественной жизни, оно – фактор общественной жизни. Общественное сознание соотносится с общественным бытием. Понятие общественного сознания логически противоположно понятию общественного бытия, как идеальное противоположно материальному. Такое противопоставление имеет силу. Если
сохраняется исходное абстрактное определение категорий материального и идеального. А именно материальное есть объективная реальность, а идеальное - субъективная.
Значит, характеристика общественного сознания как идеального должна означать, что оно есть субъективная реальность. Но это определение спорно. По некоторым признакам:
1) понятие субъективной реальности не вполне ясно на уровне общественного сознания (оно четко на уровне индивидуального сознания сознания), так как здесь носители сознания – не индивиды, а общество в целом.
2) Общественное познание не является суммой индивидуальных сознаний, и постольку не может быть суммой объективных реальностей того множества личностей.
Но, считая, что общественное сознание идеально, мы обязаны отрицать, что оно есть объективная реальность. Потому что, отрицая, мы получаем, что оно есть субъективная реальность, ведь третьего нет. Это большой вопрос.
Дело в том, что отдельная логическая связь (здесь – общественное сознание) с любым другим понятием, если даже оно – категория, никогда не исчерпывает, не выражает всего богатства его содержания. Все его смысловые грани дифференцируются в понятии. В итоге выделяются именно те логические аспекты, которые и объясняют заданный выше вопрос.
Часто из-за чрезмерной абстрактности суждений возникают логические противоречия и теоретически некорректные построения, возникающие при описании общественного сознания, духовной деятельности, явлений культуры посредством категории идеального. В результате получается. Что понятие идеального имеет лишь один смысловой плат, но это не верно, как мы уже выяснили выше.
Взаимосвязь индивидуального и общественного сознания.
Общественное сознание – необходимая и специфическая сторона общественной жизни, оно не только отражение изменяющегося общественного бытия, но и выполняет организующую, регулятивную и творчески-преобразующую функцию. Общественное сознание – определённая совокупность идей. Представлений, ценностных установок, нормативов мышления и практической деятельности.
Явления божественного сознания характеризуются, прежде всего, их конкретным содержанием и конкретным социальным субъектом. Есть два пласта вопросов, которые характеризуют определённые явления общественного сознания.
1 аспект (описание содержания): в чём именно заключаются данные идеи, учения, установки, каков их социальный смысл, что в них утверждается и что отрицается, какие социальные цели она ставят, против чего и во имя чего призывают бороться, чьи интересы и мировоззрение выражают, кто является их носителем.
2 аспект (описание способа существования): как и где существуют явления общественного сознания, в чём особенности их онтологического статуса по сравнению с другими социальными явлениями, каковы способы их социальной действенности, каковы механизмы из становления, развития отмирания.
Индивидуальное сознание есть сознание отдельного человека, который немыслим вне общества. Поэтому его состояние – исконно социально, оно возникает только в процессе общения с другими людьми.
Сознание каждого человека с необходимостью включает в качестве своего основного содержания идеи, нормы, установки, взгляды, имеющие статус явлений общественного сознания. Но и то своеобразное и оригинальное тоже социально. Индивидуальное сознание – это единичное сознание, в котором в каждом отдельном случае своеобразно сочетаются черты, общие сознанию дано эпохи, и индивидуальные черты.
Всякое индивидуальное сознание общественно в том смысле, что оно проникнуто общественным сознанием, только так оно существует. Основное содержание индивидуального сознания – содержание комплекса явлений общественного сознания. Содержание же общественного сознания многообразно. Оно включает в себя как общечеловеческие компоненты. Так и классовые, национальные, профессиональные и т.п.
Естественно, ни одно индивидуальное сознание не вмещает всего этого содержательного разнообразия.
Вместе с тем данное индивидуальное сознание может быть в ряде отношений богаче общественного сознания. Оно характеризуется множеством психических состояний и свойств, которых нельзя приписывать общественному сознанию. Хотя, конечно, в последнем есть аналоги этих состояний. Например, состояние тревоги отдельной личности весьма существенно отличается о того, что описывается как «состояние
тревоги» широкого социального слоя.
Свойства общественного сознания не изоморфны свойствам индивидуального сознания. Тем не менее, существует несомненная связь между описанием свойств индивидуального сознания и описанием свойств общественного сознания, так как нет общественного сознания, которое существовало бы вне и помимо множества индивидуальных сознаний. Сложность соотнесения свойств индивидуального и общественного
сознания порождает две крайности: одна из них представляет тенденцию к персонификации коллективного субъекта, т.е. перенесение на него свойств индивидуального субъекта личности. Это значит, что общество нельзя сделать лицом. Так кА оно не имеет никакого отношения к составляющим общество лицам.
Другая крайность- это то, что общественное сознание выступает в виде неких абстрактов, живущих своей особой жизнью, вне положенных индивидуальным сознаниям членов общества и полновластно манипулирующих ими (такой ход мысли ведёт свои корни ещё от Платона и Гегеля).
Теперь о социальных нормах. В них сосредоточено единство трёх сторон: во-первых, они элементы общественного сознания, во-вторых, индивидуального, в-третьих, они результат корреляции личностью своих индивидуальных правил жизни с правилами и нормами, царящими в данном обществе. При их рассмотрении отчётливо обнаруживается неразрывная связь общественного и индивидуального сознания.
Нормативная система как структурная форма общественного сознания становится реально нормативной лишь постольку, поскольку она усваивается множеством индивидуальных сознаний. Без этого она не может быть в полной мере нормативной.
То, что по содержанию может именоваться социальной нормой, не является структурной формой общественного сознания и в том случае, если это содержание известно людям, фигурирует в индивидуальном сознании как просто знание.
Феномен и общественного, и индивидуального сознания – автор тут ссылается на статью В.С.Барулина - фиксируется лишь там, где есть идеальное. Цитата из того же автора: “ Предметное бытие духовной культуры - это как бы неистинное бытие, это лишь внешняя её форма, инобытие, не более. Свою сущность, свой истинный социальный смысл эти предметы обретают лишь тогда, когда они воспроизводятся
идеально в восприятии общественного индивида или индивидов”. Поэтому всё то, что не воспроизводится в индивидуальном сознании, не является и общественным сознанием.
Остаётся лишь добавить, что тут открывается важный ракурс проблемы идеального. Речь идёт о времени жизни идеи в общественном сознании и об интенсивности этой жизни, о том, как “умирают” идеи, о том, как они иногда “воскресают”, и, наконец, о появлении таких новых идей, которые оказываются очень старыми, давно уже существовавшими, но забытыми.
Общественное сознание существует лишь в диалектической связи Необходима представленность общественного сознания во множестве индивидуальных сознаний, это обязательное условие объяснения способа существования и функционирования общественного сознания.
Связь общественного сознания с индивидуальным отчетливо выражает диалектику общего и отдельного, что многократно подчёркивалось классиками марксизма, которые предостерегали от мистификации общего и общественного, проистекающей из их разрыв с отдельным и индивидуальным.
Изменения общественного сознания детерминируются изменениями общественного бытия. И единственным источником новообразований в общественном сознании служит именно индивидуальное сознание. Единственном в том смысле, что в общественном сознании нет ни одной идеи, которая не была бы в начале идеей индивидуального сознания.
В процессе становления идеи, а также в её последующем функционировании главную роль играют общественные механизмы, социальные организации. В зависимости от системы идей их содержание по-разному объективируется в системах межличностных коммуникаций. То есть явления общественного сознания «проходят» через индивидуальные сознания , в конечном итоге замыкаются на нём. Что становится особенно
заметным, когда содержания явлений общественного сознания претерпевает какие-либо изменения – их непосредованный источник всегда лежит в индивидуальном сознании.
Содержательные изменения в общественном сознании всегда имеют авторство в лице индивида или ряда индивидов. Не всегда история сохраняет их имена, поэтому мы понимаем авторство в общем смысле - как личностное творение идеи, теории, культурной ценности. В ряде случаев мы можем точно указать автора новой духовной ценности, вошедшей в фонд общественного сознания. Чаще всего это относится в
области искусства и научного творчества.
В движении нового содержания от индивидуального сознания к общественному, от личностной формы его существования к безличностной, важно не упускать из виду диалектическое взаимопроникновение общего и индивидуального. Ведь совершающиеся в индивидуальном сознании творческие новообразования не могут быть свободны от имманентных индивидуальному сознанию логических и ценностных структур.
Определённых принципов. Идей, установок, которые образуют уровень общественного сознания.
Здесь важно иметь ввиду сложность логико-категориальных и ценностно-смысловых структур общественного сознания. Они не линейны и не упорядочены, они включают отношения как иерархической зависимости, так и координации конкурентности, а в ряде пунктов носит явно антиномический характер. Это проявляется в соотнесённости общечеловеческих, классовых, национальных, групповых структур
общественного сознания, которые совмещены в индивидуальном сознании.
В каком смысле общественное сознание идеально?
Определение общественного сознания как идеального относится к любому явлению общественного сознания. (О многогранности понятия идеальное говорилось выше)
Параметры общественного сознания: формальный (структурный ), истинностный ( адекватно или превратно оно отражает общественное бытие), ценностный ( чьи интересы выражает, какова предпосылка выбора хорошего и плохого, желаемого или нежелаемого), операционально-действенный ( на что направляет действие, как его организует).
Всякое содержание общественного сознания может существовать в отчуждённом от индивидуального сознания виде. Это содержание выражается вполне адекватно в разных формах надличностной объективацией - в книжном тексте, произведении живописи, в устойчивых социальных отношениях и т.п., т.е. во всевозможных знаковых, вещных, процессуальных формах материальной культуры.
Однако не всякое «содержание» индивидуального сознания может столь же адекватно выражаться в указанных формах (это, к примеру, болевые ощущения, текущие чувственно-эмоциональные состояния и многие другие состояния, ускользающие от полноценного словесного отчёта).
Разумеется, великий художник может уловить и выразить подобное состояние в слове, воплотить в музыке. Но шедевры мирового искусства, вместе взятые, гораздо Уже по содержанию в сравнении с тем, что есть в множестве индивидуальных сознаний и что совершается в них сейчас. Это относится не только к тому содержанию индивидуальных сознаний, которые не имеют видимого социального значения, но и к
тому, которое способно иметь высокую общественную значимость, но пока ещё не уловлена и не выражена средствами искусства и тем более науки.
В содержании индивидуального сознания всегда остаётся нечто такое, что не объективируется во внеличностных формах культуры, оно неотчуждаемо от живой личности. И существует только в ней – только в форме субъективной реальности данной категории. Именно в этом индивидуальное сознание сложнее общественного (последнее более аналитично, упорядочено и стабильно ).
Индивидуальное сознание актуально существует в качестве субъективной реальности данного индивида. И это качество не может быть отчуждено от живой личности, не может существовать как опредмеченность. Она существует в процессе опредмечивания, но уже опредмеченное и представшее в предметной форме мысль данного человека есть объективная, а не субъективная реальность.
Индивидуальное сознание – это вместилище как сознания вообще, так и общественного сознания. Здесь подчёркнута важная мысль о том, что сознание всегда и везде существует как сознание живых людей, непременно объединённых социально. Поэтому общественное сознание существует как живое, актуальное сознание. А это означает, что содержание общественного сознания существует лишь в форме
субъективной реальности множества людей, составляет ядро содержания множества индивидуальных сознаний. Именно в этом смысле общественное сознание идеально.
Живое общественное сознание существует и реализует своё содержание в коммуникации и деятельности множества социальных индивидов, это содержание постоянно отчуждается в продуктах их деятельности, воспроизводится в индивидуальных сознаниях.
Поэтому живое общественное сознание неразрывно связано с «социальной памятью», с памятью, которая накапливает информацию в ходе социально-исторического развития, фиксируя её в результатах практической и познавательной деятельности. Люди – это те, кто перерабатывают информацию.
Таким образом, общественное сознание фиксировано в социальной памяти как необходимом условии его живого бытия во множестве индивидуальных сознаний. Живое общественное сознание, обладающее качеством идеальности, постоянно отчуждает своё содержание в новых и уже бывших предметных, материальных формах, постоянно оставляет себя в них и столь же непрестанно черпает из них своё содержание, чтобы
вновь воплотить его в том же или изменённом виде в материальной культуре. И чем в большем числе индивидуальных сознаний укоренено определённое содержание общественного сознания, тем выше его социальная значимость и действенность.
Дубровский Д.И. «Проблема идеального» М.: Мысль, 1983
Б. Доре «Ценность и смысл труда: вклад психоанализа в понимание субъективизации производственной деятельности». (Конспект статьи)
В эпоху просвещения И. Бентам изобрёл Паноптикум – средство для производства социального порядка, которое не требует ни грубого насилия, ни пропаганды. Нужно лишь небольшое количество солнечной энергии и обычного дневного света, поскольку его технология основана на игре зрительных образов. Принцип его действия очень прост, что он мог бы даже использоваться в школах, заводах или тюрьмах.
Как устроен Паноптикум? В центре – башня, вокруг неё – здание в форме кольца, большие окна башни смотрят на внутреннюю часть кольцеобразного здания. Само же это здание состоит из камер. По ширине занимающих каждая целиком здание. В каждой камере 2 окна. Одно выходит прямо на башню, второе – вовне, чтобы дневной свет освещал камеру.
Что необходимо, чтобы Паноптикум заработал? В башню надо посадить надзирателя, а в каждую камеру – душевнобольных, осуждённого, рабочего ил школьника. Из-за оптического эффекта (против света) из башни видны силуэты людей, помещённых в камеры. Получается, что каждая камера – это как бы театр, где каждый заключённый – актёр, открытый к постоянному наблюдению за ним. А для стражи такие камеры
удобны для наблюдения.
Цель Паноптикума - добиться, чтобы заключённый в любой момент мог стать объектом наблюдения, обеспечивая тем самым автоматическое функционирование власти. Паноптикум – это машина для разделения наблюдения и наблюдаемого: в кольцеобразном здании вы наблюдаемы, но никого не видите, а в центральном здании – наоборот. Эффект надзора должен быть постоянным. Для этого Бентам применил 2 принципа:
1) наблюдаемость (заключённый постоянно должен иметь перед глазами силуэт центральной башни, из которой за ним следят), 2) непроверяемость (заключённый не знает, следят ли за ним именно сейчас).
Изобретение Бентама подытоживает принцип дисциплинарного порядка. В чём именно?
В кольцеобразном здании Паноптикума, между наружным и внутренним пространством, находятся заключённые; он превращены в немых кукол, силуэты бытия. Каждый видит перед собой лишь башню. Если голос или другой звук выдаёт присутствие другого человека, а тем самым и всей массы людей вокруг, то всё равно именно к башне заключенные обращаются за разъяснением того, как это частное связано с общим
и что наделяет его дополнительным смыслом. Тогда заключённые пытаются как бы разгадать загадку, познать самих себя (это безуспешно).
Запрет (Interdit) превращается тем самым в нечто между-сказанное (Inter-dit), в косвенный способ коммуникации, связанный одновременно и с соперничеством, и с общностью всех тех, кто верит в силу этого запрета и принимает его как закон. При этом требовалось, чтобы Башня не подавала никаких знаков, которые помогли бы найти ответ. Она не должна навести заключённых на мысль о каких-то других
её назначениях.
Получается что Паноптикум – это как бы зверинец, какие часто использовались для развлечения царственных особ. И даже сохранились чертежи конструкций зверинцев, похожих на Паноптикум. В восьмиугольных формах было место, откуда монарх не мог видеть зверей, а видел что-то вроде аллеи деревьев (а это уже наводит на параллель с отражениями в зеркалах). В этом зрелище соединены воедино частное и
целое.
Здесь перед нами тайна сотворения Богов и монархов. В её основе – разрешение одного логического парадокса: «Существует логическая необходимость, связанная с проблемой суверенности… Почему индивид воплощает в себе целостность, т.е. всю совокупность себе подобных?»
Разрешение же в том, что если монарх не может рассматриваться своими подданными, то в действие вступает особая логика политической метафоризации, социального организма, которая учреждает саму функцию суверенности в общественной системе.
Тем самым Паноптикум выступает как особое устройство, с помощью которого с экспериментальной точностью воспроизводится формула институционного порядка и дисциплины: с одной стороны, индивид, оторванный от смысла своей деятельности, но продолжающий верить в некий Великий Эквивалент, который обеспечивает порядок бытия индивида, но, с другой стороны, это воплощение идеала этого субъекта:
незримое, лишённое своего места в физическом и символическом пространстве и потому наделённое способностью истолковывать мир.
Отсюда проблема идеала. Разные философы растолковывали его по-разному. Мишель Бертран полагал, возникновение идеала предполагает расщепление субъекта и противопоставление наличного бытия бытию как долженствованию. Фейербах связал идеал с религией, считая, что она отделяет человека от собственной сущности. Маркс и Энгельс видели в этом отчуждении новый этап человеческой практики.
Тем не менее узловой пункт, в котором сложное социальное целое обретало простые формы, сместился из области религии в область труда. Труд стал интегратором эпохи.
Наконец, Л. Альтюссер выдвинул общую теорию идеологий. Он показал, что идеология строится всегда одинаково, по одним и тем же формальным принципам. В качестве примера он использовал христианскую идеологию, основанную, в частности, на отношении типа зеркального отображения: для того, чтобы узнать себя в творениях, построенных по собственному образу и подобию, люди должны сначала осознать
себя как Божье творение. Бог, ставший творцом, это место идеального субъекта, вокруг которого развёртывается пространство религиозной идеологии. Альтюссер предположил, что между структурой идеологии и структурой бессознательного существует, кроме внешней аналогии, и более глубокое родство.
Если действительно существует такая общая идеология, универсальный и внеисторический характер которой обусловлен особой связью между формами общества и психики, то обнаружится она и вне религиозной сферы – во всех областях деятельности человека, которые подобны производственной деятельности и включают в себя метафорическое измерение.
Такой пусть исследования ведёт к проблеме субъективного смысла производственной деятельности.
В культуре промышленного капитализма идеальный субъект – это деньги, Особый Товар, метафора. Представляющая всё, что покупается и продаётся. Деньги – мера любого товара. Получается, что Великий Интегратор, благодаря которому каждый товар может обменивать свою относительную форму на любую другую форму товара, столь же относителен, как и он сам.
Это фетишизм, - вера в то, что стоимость имеет ту же природу,ч то и вещь, которую она представляет. (Об этом писал Маркс). Но всё это иллюзия, так как стоимость принадлежит к области представлений. И оснований, для того, чтобы, к примеру, книга, которую я держу в руках, стоила именно столько, так же мало, как и оснований для того, чтобы слово книга было важнейшим признаком вещи, называемой
этим словом.
Иначе говоря, слово книга не исчерпывается одним значением, оно, конечно, обозначает именно эту книгу. Но и вместе с ней – ряд других, вступая с ними в отношения аналогии. Через стёртую метафору, условным образом можно прийти к понятию Культура. В области языка переход от значения к смыслу - это переход от деноминации к бесконечной игре субъективных смысловых ассоциаций.
Подобно товару, субъект вступает в платонические отношения со своим представлением. Это значит, что во всех случаях, субъект высказывания как речевого акта не охватывается полностью субъектом высказанного. Т.е. обмен возможен лишь посрелдством метафоризации, в результате отказа от ссылки к самому себе.
В общей форме мы сталкиваемся здесь с общественным трудом. Дело в том, что людям, работающим на производстве, имеющим работу с абсолютно линейным характером бесконечности и однообразности, это не мешает стремиться увидеть итог своих действий., преследовать собственные цели. Более того, сама возможность субъективного присвоения деятельности зависит от способности людей построить
представление о себе, опираясь на самих себя. На этом основан ряд методов по улучшению производительности труда.
Дело в том, что людям тяжело отказаться от мечты в более личном и конкретном представлении о своём бытии в мире, нежели тот образ общественной жизни, который реально сложился. Это Фетишизация «Я», и это главная опора души человека.
Фрейд в работе «Введение в проблему нарциссизма» говорил о то, Что человек не может отказать от однажды испытанного удовольствия, он стремится обрести идеал Я в новой форме, свой собственный идеал – это замена детского идеала, когда он сам был идеалом для самого себя.
Очевидно, именно в этом разгадка Паноптикума. Это идеологическое устройство с заключёнными в нём человеческими телами приводится в движении стремлением людей обрести утраченную часть самих себя. Для каторжника идеальной землёй становится общество, где удаётся сберечь мельчайшую крупицу смысла, это и есть то самое, что некогда принадлежало области символического – его смысла и
представленности.
Но система символических представлений не обычная дисциплинарная система. Особенность её в том, что она допускает почти безграничную психологизацию человеческих действий, в тоже время крайне затрудняя их подлинное субъективное представление.
Одно лишь наблюдение за нашими повседневными навязчивым защитами показывает, насколько любовь к цифрам успокаивает видимость всевластия. В стране цифр вселенная человеческих действий предстаёт как пространство проекции Я. За это приходится платить: нарциссические референты можно обнаружить повсюду, но обесцененность этих фетишистских представлений иссушает и обессмысливает их, не позволяя
им выполнять свою защитную функцию по отношению к субъекту, его чести и достоинству.
Б.Доре «Ценность и смысл труда: вклад психоанализа в понимание субъективизации производственной деятельности» // Вопросы философии, М., №12, 1993
|
